Вышедший в прокат триллер Жауме Серры «Неизвестный» сразу оказался в лидерах американского бокс-офиса. Корреспондент «Труда» встретилась с исполнителем главной роли Лиамом Нисоном в отеле Peninsula в Беверли-Хиллз.
— Когда ваш персонаж Мартин в «Неизвестном» очнулся после автомобильной аварии, оказалось, что жена не узнает его, а под его именем теперь ходит другой человек. Если бы вы обнаружили, что под вашим именем скрывается кто-то другой, как бы поступили?
— Как бы я доказал, что это я? Сказал бы: «Просто посмотрите мои фильмы».
— А если бы исчезли фильмы?
— С чего же начать… Думаю, для начала я бы уединился и спросил себя, кто же я такой. То есть обратился бы к внутреннему «я». Из этого состояния обычно выходишь смиренным послушником. А может быть, мне пришлось бы исчезнуть — лечь на дно.
— Как вам работалось с Жауме Серрой?
— Я вам расскажу одну маленькую историю. Незадолго до окончания съемок мы снимали одну сцену, когда героиня Дайан Крюгер спасает мне жизнь. Сверху на мне был парень, а она появлялась с таким маленьким шприцем… И этот маленький шприц не сработал — там должна была быть выдвижная игла, которая убиралась внутрь, но иголка все время сгибалась, так как была сделана из резины. Жауме держал ее в руках, и я услышал, как он тихо сказал, почти прошептал: «Иногда мне просто хочется заплакать». Это тронуло меня. Я подумал, что режиссер такого типа — мой режиссер, понимаете? Он поделился с нами наболевшим.
— Что для вас значит ваша работа на данный момент?
— Это облегчение, конечно. Когда у тебя есть работа, это помогает тебе оплачивать счета. (Смеется.) А если серьезно, это, наверное, еще и побег из реальности. Я очень люблю весь этот процесс, умещающийся между «Мотор!» и «Снято!». А все остальное, что вокруг этого, очень утомительно и скучно, понимаете?
— Вы ветеран кинобизнеса и не на последнем счету в Голливуде. Может быть, главное все-таки не оплата счетов?
— Нет-нет, главное именно в этом. Я же ирландец, рабочий класс!
— Чем вы занимаетесь, когда не снимаетесь в кино?
— Провожу время со своими детьми, люблю удить на муху, гулять. Еще я страстный читатель. Читаю одновременно по четыре или пять книг, а несколько бутылок хорошего вина в дополнение к этому очень помогают расслабиться.
— Считаете ли вы себя героем боевиков после того, как снялись в нескольких?
— Нет. «Заложница» имела некоторый успех, хотя я поначалу думал, что она сразу отправится на видео. И я до сих пор пытаюсь понять, кому же захотелось посмотреть этот фильм и поддержать его в тот момент, когда весь мир катится к катастрофе. Единственное разумное объяснение, которое я нашел, было таким: люди, которым мы привыкли доверять — банкиры, юристы, политики, — вдруг оказались не такими, какими мы себе их представляли. А парень из «Заложницы» собирается поехать в чужую страну и разыскивать там свою дочь, несмотря на трудности. Если он попадет в беду, то не позовет на помощь ни полицейского, ни политика, а сам сделает все что надо. Думаю, фильм отразил то, что все чувствовали. Я не говорю, что решать проблемы без суда и следствия — это выход из положения. Но мне кажется, что картина затронула больную тему.
— Как вы готовитесь к боевикам? Утомительнее ли в них сниматься, чем в других фильмах?
— Физически — да. Но я продолжаю держать себя в форме и соблюдать режим, предписанный мне в той или иной картине.
— Зачем вы вводите в заблуждение зрителя по поводу своего персонажа? Ваш герой похож на ученого гораздо больше, чем на киллера.
— Ну, зрителю он должен казаться настоящим ученым. Иначе, если мы начнем подмигивать зрителю, а зритель в наше время очень сообразительный, как вы знаете, то толку не будет. Нужно верить в ложь, потому что если ты сам веришь в это, то и зритель поверит.
— Киноиндустрия сильно изменилась за последние 10 лет. Можно ли сказать, что коммерция убила настоящее искусство?
— Ну, мне кажется, что до сих пор выходят замечательные студийные фильмы, независимые картины все-таки пробиваются. Время от времени должно происходить перерождение, и я чувствую, что Голливуд как раз сейчас через него проходит.
— В каком смысле перерождение?
— Подумайте о великих картинах, снятых в 70-е: Коппола, Скорсезе и та школа, которая тогда заблистала… Я думаю, что это произойдет опять. Сейчас возникли финансовые трудности, но искусство о-бязательно вернется в кино.
— Что думаете о сегодняшнем ирландском кинематографе?
— У нас замечательные сценаристы. И я знаю, что у нас есть отличные актеры. Но в Ирландии очень трудно получить финансирование. Мне кажется, что если бы мы с вами, а также все остальные журналисты, которые пришли сегодня брать у меня интервью, положили бы на стол все наши сбережения, то мы бы смогли купить Ирландию. Настолько плохи там сейчас д-ела.
— В фильме «Неизвестный» ваш герой падает в реку при минусовой температуре…
— Это был, кажется, не я, а каскадер. На самом деле мне во время съемок пришлось брать уроки по подводному плаванию. Там есть момент, когда я должен быть без сознания, и меня спросили: «Можем ли мы опустить тебя в воду?» Мой каскадер был рядом со мной, но мне все равно было страшно. В результате мы смогли это снять только таким образом: я, глубоко вдохнув и набрав воздуха в легкие, сам опускался в воду и постепенно выпускал воздух.
— Вы бы хотели снимать фильмы, оказаться в роли режиссера?
— Нет, никогда.
— Почему?
— С этим надо жить: сначала подготовка к фильму, потом съемка, потом монтаж… Никакой личной жизни.
"У нас есть свобода, но не осталось времени" Dolores ORiordan 