"Я должна была его забрать"

- Я должна была его забрать...
- Почему забрать? Потому что там хорошо не вылечат?
- Потому что там правды не скажут. Потому что когда я пришла к главному врачу... Меня отвели к нему. И был главный врач, заместитель главного врача и девушка - заместитель министра здравоохранения Омской области, потом ещё один замминистра здравоохранения пришёл... И вот это вот административное очень сильное давление... И я им сразу сказала: "Вы извините, но я с вами говорить даже не хочу. Я хочу обсудить это с врачами". И я в принципе не понимала, что там делает столько чиновников.

- Тебя держали в этой больнице, потому что ждали, пока выйдут следы...
- Было довольно очевидно, что сначала они всё-таки ждали, когда я помру, а потом они ждали, что либо я помру, либо превращусь в этого овоща, либо, как минимум, выйдут следы. Но идея была в том, чтобы меня не выпускать. Как можно дольше. И потом врачи, которые меня перевозили, они сказали, что кома - это такая штука, вот на этом этапе, что чем дольше ты в ней находишься, тем будут больше последствия. Если бы я ещё несколько там в Омске находился, то, наверно, я бы интервью больше никогда не давал, а в лучшем случае сидел и меня бы на каталочке катали.
Штука была в том, что все понимали, что отравили, и все понимали, что сейчас он помрёт, и поэтому нужно хотя бы, чтобы начали лечить от отравления. И тут выходят люди и говорят: "Он перепил самогона!" Ну как можно у таких врачей оставлять? Много есть у нас совершенно потрясающих врачей, в том числе, и на низовом уровне. Но там есть главврач. Но он - член "Единой России". И он выходил и говорил: "Официальный диагноз - нарушение обмена веществ". Там приходили врачи и говорили: "Надо его увозить". Почему меня отравили в регионе? Они понимали, что в Москве много классных врачей, во-вторых, есть контроль за этими врачами. И в Москве, может, не так эффективно, как в Германии, но мне не дадут умереть. А так я застрял бы в Омске, ну и отвезли бы меня в Омский морг. И кто бы там делал какую-то экспертизу? В омском морге бы сказали: "Ну умер человек". "Подозрительная смерть", - сказали бы все. И я очень благодарен всем и своей жене, которые устроили там просто битву за меня. И заставили власти отпустить меня.

- Я думаю, что это было много усилий многих людей. И давление в прессе, в интернете. И на международном уровне. И они подумали, что им проще будет его отпустить, чем устроить шоу, как он умирает, в прямом эфире. Я после этой истории научилась говорить "смерть" и "умирает", потому что я всегда ругалась, когда Лёша или дети в семье произносили эти слова. Но теперь мне стало проще это делать. Потому что я понимала, что он скорее всего там умрёт.