"Я, проклятая гадина и мразь, оскорбил Вашу святыню"

Шведская журналистка Elisabeth Hedborg в 1990 году сняла репортаж о Павле Адельгейме на
псковщине.
Местные жители: "В нём то хорошо, что он не отходит от повседневной жизни, не только заключается
в свою религию". "А он такой добрый, душевный, приятный! Он и на взгляд-то приятный! И разговор-то
у него приятный! И умный очень, я думаю, правда?" "Он отличается от других батюшек?" (думает,
боится сказать, так как на неё глядит другая селянка) "Да..." (оглядыывается на соседку, та
испуганно-недоверчиво улыбается) "Симпатией своей, симпатией".
Какие ясные, уже почти доверчивые глаза, лица у людей в российской деревни тогда... были. Многие
из этих людей потом очень быстро умерли, сгорели в бытовой нужде. Такие красивые, заново
родившиеся люди, возрождающиеся, чтобы опять умереть.
"Как бы вы описали своего мужа?" Вера Адельгейм: "Упрямство. Если он начнёт что-то, то он
добьётся. И он очень добрый. И самое главное, я считаю, очень честный. Чего у нас не бывает почти".
Павел Адельгейм: "Я - жизнерадостный человек. Те трудности в жизни, тюрьма - они очень много
дают человеку для его внутреннего становления. Страшно только за детей своих, за жену".
"Из школы меня исключили за то, что я в церковь ходил. Из семинарии меня тоже исключили, за
неблагонадёжность. Это было связано с тем, что у меня преследовались все родители, весь род, и
потому, что я откровенно высказывал всё, что я думал, я думал, что ничего дурного в этом нет, раз я
так действительно искренне думаю. А у властей складывалось впечатление, что раз я так много
говорю, значит я ещё больше скрываю".
"Восстановить храмы? Сейчас у нас возникают совсем другие задачи, вовсе не восстановление
памятников. Восстановление человека".
"Русский народ закладывал очень мощные, фундаментальные основы. Строил хорошо. А вот то, что
расцветало... Слишком мощный ветер ходил по земле. Всё то, что выходило из земли кверху,
оказалось порушено".
"Вопрос погибает ли Россия ставить бессмысленно. Просто это факт. Идёт кораблекрушение. Другой
вопрос: возродится она или нет? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, надо быть либо пророком,
либо учёным... способным к предсказаниям".
"Страна для демократии ещё не созрела. Сознание народа - это не сознание демократическое. Это
пока что сознание тоталитарное. Демократы для народа - это пока что сила не его, чуждая сила. Он,
может быть, к ней тянется. Может быть, она ему нравится, но это не народ. А вот большевики
по-прежнему опираются на народ, хотя народ их ненавидит. И, тем не менее, та идеология, которой мы
дышали эти 70 лет, она в народе остаётся. Вот сейчас (1990) большевики нас будут убивать, нас ждёт
голод и кровь, я уверен. И самое грустное, что мы через всё это пройдём и будем сохранять то же
благодушное отношение к большевистской идеологии. Какая-то странность: опыт совершенно не
служит на пользу".
"Я живу надеждой. Раньше у меня были надежды на демократическое преобразование. Постепенно я
понял, что то движение, которое происходит - это настолько микроскопические шаги, что нам нужна
тысяча лет, чтобы это движение к чему-то привело. А коммунисты могут в течение нескольких дней
все эти достижения уничтожить. Я не надеюсь ни на государственные, ни на социальные, ни на
экономические преобразования. Я надеюсь на то, что, всё-таки, та онтологическая глубина в
человеке, она неразрушима".
"Восстановить человека - это задача, ради которой я принял сан. И эта работа для меня радостная
(1990 год)".
"Я очень люблю людей, конкретных людей, не человечество в целом, а тех людей, с которыми я
сталкиваюсь, и плохих и хороших, разных. И каждый человек раскрывается как целый космос. Это
очень интересно. Я люблю общение".
Вера Адельгейм: "Если бы мне сейчас те мои 17 лет, когда я замуж выходила, я бы ничего не
поменяла в своей жизни".
Павел Адельгейм: "Свободный человек, по определению Монтеня, человек, который живёт на своей
земле, в своём доме и пасёт собственных овец. То есть свобода обеспечивается частной
собственностью". "Вы считаете себя свободным человеком?". "Есть ещё один образ свободы. Это
свобода людей, которые на земле не хотят иметь ничего своего. Мне ближе эта свобода. Но вид
свободы Монтеня оказывается совершенно необходим, если имеешь семью. Хочется обеспечить
семью и отойти от этого"
"Вы - свободный человек в несвободной стране?"
"Да, я так считаю. В любой момент государство может отнять у меня имущество, жизнь. Но меня это не
пугает. Я к этому готов. Я думаю, это свобода: то, что я имею, я не боюсь потерять".

Во время заключения потерял ногу. Это была
Павел Адельгейм был убит 5 августа 2013 года.

Ему было предложено публично покаяться. Ему был даже любезно предоставлен образец покаяния: «Я, проклятая гадина и мразь, оскорбил Вашу святыню, Высокопреосвященнейший Владыка! За совершенную подлость мне не место в человеческом обществе. Мне место в выгребной яме…».

Павел Адельгейм: "В настоящее время Русская православная церковь в силу своей мировой изоляции все больше превращается в тоталитарную секту, замыкаясь внутри себя. И это ужасно, потому что законы развития общества таковы, что каждая замкнутая система обязана развалиться".

Усиление церкви приведет к тоталитаризму 1 августа 2016 года Павлу Адельгейму исполнилось бы 78.

Адельгейму было предложено публично покаяться. Ему был даже любезно предоставлен образец покаяния: «Я, проклятая гадина и мразь, оскорбил Вашу святыню, Высокопреосвященнейший Владыка! За совершенную подлость мне не место в человеческом обществе. Мне место в выгребной яме…».

Новый Александр Мень. Убит 5 августа 2013 года.