Акция устрашения

Мы будем говорить об убийстве Бориса Немцова. И первый сюжет, на котором я хотел бы остановиться, это сюжет о той инициативе, которую сегодня приняла редколлегия «Эхо Москвы», есть у нас такой орган, где я, мои замы, мои помощники, мы приняли решение обратиться в московскую мэрию и Общественную палату для установления памятного знака на месте убийства Бориса Немцова. Вы вчера голосовали и в эфире 90% голосов, 94 и на сайте там 82 было, когда я уходил, в твиттере было 89% за то, чтобы на месте убийства Бориса Немцова был установлен памятный знак. Такие памятные знаки существуют во всем мире. И я не буду сейчас говорить про улицу или про мост, мне кажется эта история отдельная, но мы сегодня официально обратились к мэру Москвы Сергею Собянину и председателю комиссии по переименованиям, условно говорю Леониду Печатникову. К вице-мэру с просьбой споспешествовать этому делу. Вы знаете, что мэрия готовит нам письмо о том, какова должна быть процедура. Потому что есть либо закон, либо постановление правительства Москвы и мне показалось уместным, чтобы к этому присоединилась не только редакция одной радиостанции, но и общественные организации, через Общественную палату в частности. Почему мы такое же письмо направили председателю Общественной палаты и в комиссию по развитию гражданского общества, она уже поддержала нас восемью голосами против одного и при одном воздержавшемся. Таким образом, это уже пойдет в Общественную палату. И мы надеемся, что такой знак будет установлен на месте гибели Бориса Немцова. Это я отвечаю на те вопросы, которые мне задавались. Это действительно редкий случай, когда СМИ выступают с такой инициативой, но я не знаю, поддержат ли нас коллеги, но думаю, что поддержат. Трагедии не должны забываться. Они очень быстро уходят из нашей жизни. Причем уходят трагедии такие комплексные что ли. И теракт на Дубровке, и школа в Беслане. Мы видим, сколько людей просто забывают, просто растет новое поколение, которое это не помнит или просто люди закрываются от этого. От того, чтобы эта трагедия будоражила, теребить рану, мы сами все понимаем. И поэтому я хочу сказать, что мне кажется, что это циничное, наглое, жестокое, демонстративное убийство, о чем я сейчас поговорю, оно должно нам напоминать о том, что все мы ходим по улицам нашего города, которые небезопасны даже для бывших первых вице-премьеров. А может быть в первую очередь. Поэтому давайте мы поговорим сегодня об этом убийстве. Было много вопросов о Борисе Немцове. С Борисом прощаемся завтра, поэтому давайте я потом. Сегодня я буду говорить об убийстве, а в следующий раз буду говорить о Немцове Борисе. Боре Немцове. Поэтому давайте мы попробуем понять, чего мы знаем. У меня первый вопрос к вам для голосования. Я хочу понять, представим себе, что это не Немцов на секунду. Давайте отрешимся от наших политических и личных пристрастий и непристрастий. Вот человек, которого убили. Вы смотрели, читали, слушали. Видели споры. И вопрос заключается в том, что для меня, для вас, который я хочу поставить, так вот, очень много сейчас идет споров: является ли убийство Бориса Немцова из того, что вы знаете, из открытых источников сделано как вам кажется, мы не знаем еще раз, но, тем не менее, из того, что мы знаем, является это убийство профессиональным или непрофессиональным. 

Действительно страшная история. Я напомню, что в основном это так называемая любительская история, то есть сторонники того, что сделали любители, опираются, прежде всего, на то, что патроны для переделанного оружия, скорее всего газового пистолета ИЖ, (я все из открытых источников) или из Макарова были из разных партий и разных производителей. 1982 и 1986 года. И вот нам начинают объяснять, что человек не может даже шесть патронов собрать по стране. И вот он собирал из разных партий старые патроны. Но оказалось, что 4 из одного 1982 года производства, но это совершенно неважно, потому что, во-первых, было довольно странно, как источники распространяли эту информацию. Через два репутационных издания - через Интерфакс, а потом «КоммерсантЪ». Более того, в тот же вечер, когда еще тело Бориса не было увезено, уже пошла информация в сетях о том, что патроны из разных партий и соответственно 30-летней давности. А как это можно было определить, если гильзы еще лежали тут вот. Так вот, никакая лаборатория бы не указала. Причем заводы у нас уже Тульский завод, еще чего-то. В общем, мне кажется, что это специальная история. Может быть, так и было на самом деле, может они действительно разных партий. Но мы все читаем детективы Хантера, серия про снайперов. Американские детективы и фильмы были. Снайпер, стрелок. И как сделать так, чтобы ствол был чистый, по патронам нельзя было отследить. Это мы тоже читали. Видимо те, кто это делал, тоже вероятно читали. Поэтому это для меня не является доказательством, а скорее, наоборот, для меня это является доказательством того, как пытались убийцы запутать следы. И как следствие на них либо купилось, либо не купилось, либо специально источники утекают, чтобы убийцы поверили, что следствие купилось. Не знаю. Но в любом случае это, конечно, не доказательство непрофессионализма. Наоборот операция была тщательнейшим образом спланирована. И мои знакомые люди, которые работают в спецслужбах, причем достаточно серьезные люди, работали и работают, и в элитных отрядах спецслужб, они говорили: ну чего ты не понимаешь, ну посмотри, вот мост, на мосту нельзя останавливаться. Около моста нельзя останавливаться. Имеется в виду автомобиль. Убийца, после того как убил, через полторы секунды прыгает в подошедший автомобиль, так рассчитать могут только специалисты. Вот так рассчитать могут только специалисты. Эта машина уходит, и дальше по камерам ее невозможно проследить или ее не следят. Как они уходят. Потому что камеры не только на мосту, камеры на съезде с моста, дальше. И дальше, и дальше. Кроме того, мне тут говорят, вот шесть выстрелов, из них четыре попали. 

Да одного достаточно, потому что одна пуля вошла в сердце, если ты не знаешь. Я говорю: я не знаю. А теперь знай, - говорят мне. Мы сейчас говорим о технических каких-то деталях, там говорят, а чего надо было знать, что он пойдет пешком. Слушайте, там идти пешком до его квартиры минут 17, чтобы не соврать. От Красной площади. Это раз, во-вторых, очевидно, что их вели. Это два. Я уж не говорю о наружном наблюдении, которое у нас за лидерами оппозиции бывает, но мы же понимаем и видели по предыдущей истории, каким образом на контроле стояли немцовские гаджеты. Я должен сказать, что у Немцова номер телефона его мобильного не менялся семь лет точно, а то и десять. Это так. И аппарат у него был не новенький. То есть на самом деле отследить либо по GPS, либо вставить жучок, либо ему, либо этой девушке вообще не вопрос. Поэтому, тем более что они час сидели в этом ресторане. На Красной площади в ГУМе и те люди, которые их вели отсюда, от «Эха Москвы» я имею в виду, они знали и как он пойдет. Там другой дороги нет. И то, что Немцов отпустил машину, тоже известно было. А поскольку телефон слушался, все знали, что он не вызывал машину. На Красную площадь не очень-то и заедешь. Это первая история, о которой мне кажется, важно поговорить. И вторая история, почему на этом месте. Потому что если вы посмотрите маршрут, на Красной площади сомнительно было бы, но дальше мост, а дальше он идет к Малой Ордынке и москвичи приблизительно себе представляют, наверное, что там Малая Ордынка начинается не сразу от набережной. То есть там очень много темных закоулков, по Ордынке ли идти или двигаться в сторону к Павелецкой. Там очень много гораздо более темных подворотен и темных закоулков, через которые можно уйти. Поэтому это убийство на мосту в 100-200 метрах от кремлевской стены, конечно, я бы не согласился с Владимиром Путиным, с президентом. Который назвал его, нет, я согласился бы с Путиным с президентом, который назвал его заказным, конечно это заказное убийство. Оно осуществлено и я согласен с большинством, вот эти 95,3%, которые проголосовали более двух тысяч человек, я согласен, что оно заказное. И организованное. Но я не согласен, Владимир Владимирович, с тем, что вы назвали его провокационным. Оно не провокационно, оно демонстрационно, демонстративно. Эта акция запугивания. Конечно, если хотели просто его грохнуть, Борис, он ходил без охраны, в переулках Ордынских вообще не вопрос был. И еще неизвестно, сколько времени пока бы… там уйти было совсем легко. Нет, здесь, демонстративно, в 200 метрах от Красной площади. Под камеры, которые то ли работают, то ли не работают. Сейчас я про это тоже скажу. Такая демонстрация убийства политика, организатора оппозиции, модератора, который собирал по кускам разную оппозицию, чтобы они шли вместе 1 марта, должны были на марше «Весна». Хотя конечно это убийство не связано с маршем. И мне говорили о том, что оно должно было готовиться задолго до, по изготовлению, извините за этот цинизм. Конечно, это была демонстрация. Мы сейчас во второй части поговорим с вами о том, кто что демонстрирует и кому. Такой вопрос, знаете ли, тоже непростой. Да, действительно надо признаться, что убийство было осуществлено профессионально, логистически, демонстративно, это конечно, не только акция устранения, это акция устрашения. Акция двух «у» на мой взгляд. Устранения Бориса и мы сейчас поговорим, почему и что это была за фигура. Я не согласен здесь, что эта фигура ничего из себя не представляла, как считают некоторые. И конечно, это была акция устрашения огромного количества людей, не только лидеров оппозиции, но огромного количества людей.

Потому что повторяю, если в таком месте и такие люди, и притом, что мост освещен, не чувствуют себя в безопасности, то любой оппонент этих групп, о которых мы еще поговорим, он не находится в безопасности. А значит, находится в опасности, а значит, почешите себе в затылке и сто раз подумайте, прежде чем вы будете выступать против чего-то. И может быть даже как мне кажется, что акция устрашения и может мы потом проголосуем, в этой истории важнее, чем акция устранения. Извините за цинизм. Повторяю, но мы сегодня с вами и сейчас разбираем очень конкретную историю. И я специально вывел фамилию Немцова или Бориса Немцова, не обсуждая его личных качеств, его качеств друга, о котором я еще буду говорить.

Поговорим теперь об интересантах этой истории. Вы знаете, моя версия может быть не очень популярная будет среди слушателей «Эхо Москвы», сейчас опять буду говорить Путин, ответственность. Конечно, у президента ответственность. И ответственность его, президента заключается в том, что у нас, к сожалению, к величайшему сожалению была развязана абсолютная травля несогласных с политикой государства, с политикой президента. Эта травля осуществлялась на государственных каналах государственными служащими. И эта обстановка травли, а значит безнаказанности для тех, кто хочет сделать президенту приятное, или президенту или власти вообще в целом, вот эта героизация абсолютно фашистских с точки зрения Нюрнберга, Нюрнбергского процесса лозунгов, в этом политическая ответственность лидеров нашего государства за убийство Бориса Немцова. Но если говорить о конкретных людях, организовавших и осуществивших убийство, мне кажется, зная предыдущие подобные случаи, что конкретных исполнителей либо найдут, либо установят. Когда я говорю «установят», значит, найдут мертвыми. Либо найдут живыми. Во всяком случае, уже неоднократно, прежде всего, Министерство внутренних дел демонстрировало такую возможность и способность. И, кажется, что конкретные убийцы Анны Политковской найдены.

Конкретные убийцы Галины Старовойтовой найдены. Конкретные убийцы Сергея Юшенкова найдены. То есть исполнители, убийцы, киллеры установлены и найдены. И вот эта часть, хотя на самом деле какие-то вещи мне кажутся довольно странными, вот уже начало утекать в Интернет, что это какие-то «бородачи с южных окраин страны». Понятно, куда стрелки переводятся. Но, тем не менее, мне представляется, что эта часть может быть исполнена. Техника позволяет. История, кстати, с камерами работавшими, неработавшими, она кажется мне неочевидной. Сейчас объясню, в чем тут дело. Я вполне себе допускаю, что следствие специально говорит о том, что камеры не работали для того, чтобы убийцы расслабились. Вот их нет. Такие приемы бывают и не только в наших спецслужбах, когда следствие, именно следствие путает следы для того, чтобы непосредственно исполнители перестали дергаться. Это было, кстати, во время Царнаевых, во время гонки за братьями Царнаевыми после взрыва на бостонском марафоне. Следствие, как сейчас стало известно, неоднократно выпускало дезинформацию. Ровно для того, чтобы убийцы потеряли бдительность. То есть на самом деле мне кажется, что история с камерами неочевидна. Если они не работали, то там очень легко установить, почему они не работали. И так не бывает. Мы видели с вами столб, на нем пять камер, разные камеры принадлежат разным организациям. Там существуют камеры действительно телеканалов, что мы видели, это ТВЦ, так называемые погодные камеры. Но там не одно ТВЦ стоит на мосту. И не только оттуда.

По-моему, эта камера мне кажется, что с «Балчуга». Есть на столбах камеры. Конечно же, есть камеры на кремлевских стенах и башнях. И когда представитель ФСО генерал Девятов говорит, вы знаете, наши камеры только внутрь направлены, - это тоже для того чтобы запутать возможных террористов, преступников, потому что, конечно же, есть правило периметра и люди, работающие в спецслужбах, с президентами прекрасно знают, каким образом просматривается периметр возможного движения к разным президентам. Что американскому, что нашему. Поэтому позвольте мне не поверить. Поэтому я думаю, что камеры какие-то работали, что на них все заснято, и поэтому так быстро нашли машину. С другой стороны вот вам пример, на выезде из Москвы позавчера проверяли не белые Лада-Приора, а красные Седаны. А чего это во время перехвата, где была объявлена белая машина, проверяли красные Седаны. Ну так просто, может это не имеет никакого отношения. Может там какие-нибудь инкассаторы. Не знаю. Но факт остается фактом. Поэтому я думаю, что Москва напичкана камерами не так как Лондон, конечно, но все-таки мне представляется, что в принципе наши спецслужбы, МВД в первую очередь повторю, оперативники в состоянии отследить, понять, узнать, догнать и так далее. Это доказывают эти даже громкие убийства, которые были. Еще раз повторю, исполнителей, как правило, не сразу может быть, но находят. Или находят их трупы. Поэтому в моем представлении это дело в этом смысле будет раскрыто. Теперь про версии. Версий много и, прежде всего, связанные с той вакханалией ненависти, которая разворачивается в стране. Я думаю, что очень многие группы разные, они может быть малочисленные, они могут быть многочисленные, но разные группы, которые пытаются свести счеты с несогласными. Ярким воплощением этого был Антимайдан так называемый. Но его же можно разложить на разные группы. Мы видим сейчас несколько направлений, насколько я знаю, по которым идет следствие. Это в первую очередь правые националисты, ну правда они ненавидели Немцова. Правда, они угрожали Немцову. Правда, при убийстве Маркелова и Бабуровой они применяли такие же средства. Это правда. Может кто-то их имитирует, но это правда. Это один след, который я думаю, ведется очень внимательно. Другой след это, условно говоря, те ополченцы, которые вернулись, радикалы оттуда. Они ненавидели Бориса за его позицию, они понимали, что среди тех, кто выступает против того, чтобы им помогали оружием, деньгами, людьми, Борис был самым ярким человеком. И он был голосом, и поэтому этот вариант я не исключаю. История про бородачей с южных окраин, как сейчас утекает, мы знаем, что Борис выступал в защиту «Шарли Эбдо» и ему угрожали. Публично. И в социальных сетях. И радикальные исламские группировки, которые существуют на территории России, и не только радикальные тоже проверяются и будут проверены. Этот след будет проверен в первую очередь. Надо понимать, что действия подобных радикальных группировок либо они инфильтрованы спецслужбами российскими, либо спецслужбы за ними следят. Иначе они не профессиональные. И таким образом приблизительно я думаю, что, двигаясь по этим направлениям, есть еще несколько групп. Я вам назвал правые националисты, так называемые донецкие, но они могут быть граждане России, далее соответственно чеченцы, ингуши, неважно. Карачаевцы. Радикальные исламские группировки.

Возможно некоторые ветеранские организации. Хотя столько, сколько Борис, будучи первым вице-премьером, сделал для ветеранских организаций, просто забыли. Вот просто забыли. И я вот еще тут отмечу одно, просто сейчас сделаю шаг в бок перед следующей композицией. Борис был одним из тех, кто добивался в правительстве Ельцина и вел эту линию, добивался расширения возможности РПЦ. Вот возвращение после советского времени сначала горбачевское, а потом ельцинское, права РПЦ, которая была гонима в советское время, религия была гонима, священники были гонимы. То первый это был Горбачев, потом Ельцин и Немцов. Который за это отвечал и это делал. И вот удивление, что патриарх Кирилл, который может высказываться по курсу доллара и по санкциям, не высказался по поводу убийства человека. Крещеного, православного. Это удивительная для меня история. Но конечно это не имеет отношения к организации его убийства, я сразу хочу сказать, не поймите меня превратно. Конечно, можно рассматривать все версии, но я еще раз повторяю, мне представляется, что подобные убийства они так были осуществлены, как будто там действительно ветеранская рука, что называется. Поэтому причин, предлогов много у нас у каждого в нашей жизни, у вас у каждого в нашей жизни много всяких противников, а когда они сходят с ума и радикализуются, то вполне возможно, много и людей, которые вас могут покалечить. Я напомню, что было время, когда молодежные кремлевские организации «нашистские» нападали на Бориса. Преследовали Бориса, не безобидно, но не увеча. Сейчас эта история перешла в другое. Вот меня спрашивают: кто дает добро на отстрел. А этим организациям не нужно добро на отстрел. Какое добро. Эти люди считают, как я понимаю, что в условиях такой вакханалии, когда государственная власть, государственные телеканалы называют впрямую этого человека предателем, им ничего не будет. У них есть крыша. Ну, пожурят, ну подумаешь. Послушайте, на Новом Арбате, на котором мы с вами сидим, это правительственная трасса. По ней ездит президент. И вы себе можете представить, что она находится под наблюдением с утра до вечера. Даже когда президента нет. И когда на Новом Арбате вывешивают огромные плакаты с Дома книги и высотного здания с изображением врагов народа, включая Немцова, когда здесь все просматривается, и простреливается, я вам могу сказать, понятно, что эти люди знают, что у них есть крыша. Что они получили добро, не конкретное добро, а вот такое добро виртуальное. На расправу назовем так с политическими противниками. Слушайте, еще совсем недавно, когда уже к этому времени погибло несколько человек, вот представляете, машина Касьянова, премьер-министра бывшего. Которая находится под охраной федеральной службы охраны, носитель государственных секретов. Вот ему из проезжающих машин под его машину кидали грабли. Просто из окон. Вот едет машина, обгоняют и кидают грабли. Понятно, да. Под колеса движущейся машины бывшего премьера, охраняемое лицо. Это что такое. Это не хулиганство. Поэтому те люди, которые призывали к расправе с несогласными, с недовольными, с людьми другого мнения, к расправе, эти люди несут, конечно, ответственность. Потому что для тех, кто конкретно расправился, они им выдавали карт-бланш. Особенно когда эти люди известные. И я думаю, что такая ответственность она наступит. Так мне кажется.

И вот у меня еще есть три минуты. Две, четыре. Я хочу вот что рассказать вам. Меня во-первых, спрашивают, что там делал снегоуборщик, это не снегоуборщик. Это такая извините за черный юмор гибридная машина, она и поливалка, и чистилка. С ней уже разобрались. История была такая. Что почему там девушка ходит Анна, которая была. Насколько я знаю, когда Бориса убили, она киевская девушка, у нее телефон с киевским номером. И когда Бориса убили, это шок, она увидела, что он упал, ранен, убит. Она побежала к этому снегоуборщику, к водителю, который в деле зашифрован как Сергей, может быть он не Сергей, но он найден, с ним следствие вело работу. И спросила, как вызывать полицию, там ранен человек. И начала со своего телефона пытаться с киевским номером вызывать полицию. И он не получался. И потом, когда она все-таки дозвонилась, видимо, этот Сергей ей помог, эти несколько минут, которые видим, ее спрашивают: а вы где. Она говорит: я на Большом Каменном мосту. У Кремля. Она Москвы не знает. Почему полиции не было 11 минут.

Потому что они долго разбирались, на каком она мосту. И как мне сказали, может быть неверно, сначала они поехали на Большой Каменный мост. Он так называется. А для нее мост каменный это мост из камня. Это может быть мифология, но это не мифология на самом деле. Потому что мне близкие рассказывали, когда она позвонила друзьям, скажем, Бориса, - то же самое. Ее спросили: а ты где. Где вы находитесь. Она говорит: я на каком-то большом мосту напротив Кремля. Вряд ли девушка из Киева знает, что это Москворецкий мост. Что он называется Большой Москворецкий или какой-то другой Москворецкий, неважно. Мне кажется, что есть вещи, знаете, есть принцип так называемый бритвы Оккама, когда есть простое объяснение, не ищите сложного. Ну конечно, в этом надо разбираться и искать, и я вот в сыщиках МВД уверен. И если нет политической нагрузки, то сыщики МВД находят, и мы это видели с вами в больших, не сразу да, но в больших политических историях. Если не найдут, значит, есть политическое указание. Поэтому мне кажется, что давайте вот внимательно для тех, кому дорог был Борис и для любопытных, скажем, давайте внимательно смотреть за тем, где что, какая информация появляется. 

Алексей Венедиктов, "Эхо Москвы", 02.03.2015

Фотография Irish Independent