Владимир Высоцкий

Все постигал: недвижность и движенье,-

Но толка нет от мыслей и наук,

Когда повсюду им опроверженье 

Я только малость объясню в стихе -

На все я не имею полномочий...

Я был зачат, как нужно, во грехе -

В поту и нервах первой брачной ночи.

Я знал, что, отрываясь от земли,-

Чем выше мы, тем жестче и суровей;

Я шел спокойно прямо в короли

И вел себя наследным принцем крови.

Я знал - все будет так, как я хочу,

Я не бывал внакладе и в уроне,

Мои друзья по школе и мечу

Служили мне, как их отцы - короне.

Не думал я над тем, что говорю,

И с легкостью слова бросал на ветер -

Мне верили и так, как главарю,

Все высокопоставленные дети.

Пугались нас ночные сторожа,

Как оспою, болело время нами.

Я спал на кожах, мясо ел с ножа

И злую лошадь мучил стременами.

Я знал - мне будет сказано: "Царуй!" -

Клеймо на лбу мне рок с рожденья выжег.

И я пьянел среди чеканных сбруй,

Был терпелив к насилью слов и книжек.

Я улыбаться мог одним лишь ртом,

А тайный взгляд, когда он зол и горек,

Умел скрывать, воспитанный шутом,-

Шут мертв теперь: "Аминь!" Бедняга Йорик!..

Но отказался я от дележа

Наград, добычи, славы, привилегий:

Вдруг стало жаль мне мертвого пажа,

Я объезжал зеленые побеги...

Я позабыл охотничий азарт,

Возненавидел и борзых, и гончих,

Я от подранка гнал коня назад

И плетью бил загонщиков и ловчих.

Я видел - наши игры с каждым днем

Все больше походили на бесчинства,-

В проточных водах по ночам, тайком

Я отмывался от дневного свинства.

Я прозревал, глупея с каждым днем,

Я прозевал домашние интриги.

Не нравился мне век, и люди в нем

Не нравились,- и я зарылся в книги.

Мой мозг, до знаний жадный, как паук,

Все постигал: недвижность и движенье,-

Но толка нет от мыслей и наук,

Когда повсюду им опроверженье.

С друзьями детства перетерлась нить,

Нить Ариадны оказалась схемой.

Я бился над словами "быть, не быть",

Как над неразрешимою дилеммой.

Но вечно, вечно плещет море бед,-

В него мы стрелы мечем - в сито просо,

Отсеивая призрачный ответ

От вычурного этого вопроса.

ЗОВ ПРЕДКОВ СЛЫША СКВОЗЬ ЗАТИХШИЙ ГУЛ,

ПОШЕЛ НА ЗОВ,- СОМНЕНЬЯ КРАЛИСЬ С ТЫЛУ,

ГРУЗ ТЯЖКИХ ДУМ НАВЕРХ МЕНЯ ТЯНУЛ,

А КРЫЛЬЯ ПЛОТИ ВНИЗ ВЛЕКЛИ, В МОГИЛУ.

В непрочный сплав меня спаяли дни -

Едва застыв, он начал расползаться.

Я пролил кровь, как все,- и, как они,

Я не сумел от мести отказаться.

А мой подъем пред смертью - есть провал.

Офелия! Я тленья не приемлю.

Но я себя убийством уравнял

С тем, с кем я лег в одну и ту же землю.

Я Гамлет, я насилье презирал,

Я наплевал на датскую корону, -

Но в их глазах - за трон я глотку рвал

И убивал соперника по трону.

Но гениальный всплеск похож на бред,

В рожденьи смерть проглядывает косо.

А мы все ставим каверзный ответ

И не находим нужного вопроса.

1972

Владимир Высоцкий: "Почему меня назначили на роль Гамлета?

Были все в недоумении. До этого я играл в основном роли очень темпераментные, таких жестких людей, много играл поэтических представлений. Вот это, может быть, одна из причин, почему Любимов меня назначил на Гамлета. Потому что он считает, что Шекспир прежде всего громадный поэт. А я сам пишу стихи и чувствую поэзию.

Но это не самое главное, вероятно, ему хотелось назначить меня на роль из-за того, что он хотел не приблизить к современности, а просто чтобы была очень знакомая фигура, чтобы был человек, который не только будет играть роль Гамлета, но еще будет вносить своей личностью, что ли, своей фигурой что-то, чего он даже не будет ставить. Очень о многих вещах мы даже с ним не договаривались, а он отдал мне их на откуп сам...

У меня был совсем трагический момент, когда я репетировал Гамлета. ПОЧТИ НИКТО ИЗ ОКРУЖАЮЩИХ НЕ ВЕРИЛ, ЧТО ЭТО ВЫЙДЕТ. Были громадные сомнения, репетировали мы очень долго. И если бы это был провал, это бы означало конец не моей актерской карьеры, потому что ты можешь в конце концов сыграть другую роль, но это был бы конец для меня лично как для актера, если бы я не смог этого сделать. Но, к счастью, так не случилось.

Но момент был... прямо как на лезвии ножа. Вот я до самой последней секунды не знал, будет ли это провал или это будет всплеск.

"Гамлет" - бездонная пьеса...

Гамлет, которого я играю, не думает про то, "быть" ему или "не быть", потому что "БЫТЬ"! Он знает, что хорошо жить, все-таки жить надо. Ответ всем ясен, что "быть" лучше, а вопрос этот все равно стоит перед определенными людьми. Всю историю человечества люди все равно задают себе этот вопрос.

Раз его мучает, значит, что-то не в порядке; вроде ясно, что жить лучше, а люди все время решают этот вопрос...

Должен вам сказать, что эта трактовка совсем новая в "Гамлете". Я видел примерно шесть постановок "Гамлета", и везде все-таки на сцене пытались они решить этот вопрос. Я монолог в "Гамлете" делаю три раза. Мы его делаем так, что этот вопрос все время у него сидит в голове, весь спектакль. Его все время свербит это. Кстати, это более нервно и больше доходит до зрителя.

Когда Мейерхольда спросили: "Что вы делаете с этим монологом?"- он ответил (чтобы к нему не приставали): "Мы его вымарываем, мы его вырезаем". Ну, мы его не вымарываем. Мы его даже делаем три раза по разному...

Гамлет - это человек, который был готов на трон. И если б так не повернулась судьба и если б он не был на этом стыке времен, если б он не учился в университете, если б не случилась такая странная история, он, вероятно, был бы прекрасным королем. Может быть, его любили бы подданные.

Он был воспитан в жестокий очень век, поэтому в нем очень много намешано, в Гамлете. С другой стороны, в нем кровь отцовская, всей его семьи, которая была довольно жестока, ведь отец его убил на дуэли отца Фортинбраса, там просто решались вопросы. Он вызвал его на бой и в честном бою убил... И Гамлет, наверное, тоже подвижен был и на бои и на государственные дела...

Но он уже побыл в университете и был заражен студенческим воздухом, а потом вообще начал задумываться о смысле жизни. Мне кажется, он один из первых людей на земле, которые так всерьез задумывались о смысле жизни.

Поэтому трактовка его роли состояла из этих, пожалуй, двух основных компонентов. Одно - что касается его жизни, его воспитания, крови его, зова крови, характера. И другое - что касается его как человека, который уже давно перешел этот рубикон.

Он думает не как они, ненавидит все, что делают вокруг в этом Эльсиноре все придворные, как живет его дядя король, как живет его мать, как живут его бывшие друзья. А как с этим поступать, он не знает.

И методы его абсолютно такие же, как и у них, а именно: хотя он думает, возможно или невозможно убить, очень часто об этом задумывается, но все-таки в результате он убивает, а ничего иного не может придумать. Гамлету претит убийство, насилие, и в то же время он может действовать только так, он не знает, как по-другому...

Гамлет - любимая роль. Нелегко она мне далась, да и теперь выкладываешься каждый раз на пределе. Иногда кажется: нет, это в последний раз, больше не выдержу... Я НЕ ИГРАЮ ПРИНЦА ДАТСКОГО. Я стараюсь показать современного человека. Да, может быть, - себя. Но какой же это был трудный путь к себе!..

Роль Гамлета, пожалуй, любимая. Почему? Во-первых, это самая лучшая пьеса в мире, во-вторых, это - Гамлет!

Содержание пьесы знают все и, придя в театр, смотря фильмы, следят порой за игрой актеров. Нам хотелось, чтобы зритель следил не за тем, как мы играем, а за жизнью людей.

Мне кажется, пьеса прочитана Любимовым чисто, без всякой шелухи. И мой Гамлет совсем не инфантилен. Он многое знает, он не решает: быть или не быть, убивать или не убивать. Его бесит то, что человечество решает этот вопрос со дня рождения и все никак не может решить, и все должно убивать, убивать... Значит, что-то не в порядке в этом мире...

Гамлет ненавидит месть, подлость, но не может отказаться от этого, и делает все так, как и люди, с которыми он борется, хотя был бы счастлив не делать. Ему не хочется убивать, но он будет убивать и знает это. Ему НЕ УЙТИ ИЗ КРУГА, не отказаться от законов и условностей, предлагаемых окружением. Вот отчего он в отчаянии, вот отчего он сходит с ума!..

Я играл Гамлета! Это - высшая роль, о которой может думать актер. Мне повезло, что я играл Гамлета, находясь именно в том возрасте, который отмечен у датского принца Шекспиром. Я чувствовал себя его ровесником. Мне это помогло. Я думал: может быть, мировоззрение людей, в сущности, складывается одинаково. Мой возраст помогал мне правильно оценить поступки и мысли принца...

Мы ставили "Гамлета" так, как, вероятно, этого захотел бы сам Шекспир. Режиссеру, всему коллективу хотелось поставить трагедию так, чтобы Шекспир был рад.

Во-первых, мы отказались от пышности. Было суровое время. Свитера, шерсть - вот что было одеждой. Добились того, что даже занавес играл: он был то нормальным занавесом, то олицетворением судьбы. Его крыло сметало людей в могилу. Он становился символом бренности жизни...

Я играл не мальчика, который не знает, что ему нужно. Он воспитывался с детства быть королем. Он был готов взойти на трон, но он раздвоен. Он вырвался из того мира, который его окружает,- он высоко образован, может быть, мягок. Но ему надо действовать методами того общества, которое ему претит, от которого он оторвался. Вот и стоит он одной ногой там, другой тут...

Вечные проблемы добра и зла в таком очищенном виде, как они поставлены Шекспиром, звучат сегодня в нашем беспокойном, мятущемся мире особенно остро. Я бы хотел, чтобы зрители, встречаясь с Гамлетом в зале нашего театра, волновались, как и я, чтобы они понимали, как труден и драматичен путь к гармонии человеческих отношений.

Я вообще целью своего творчества - в кино, в театре, в песне - ставлю ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ВОЛНЕНИЕ. ТОЛЬКО оно МОЖЕТ ПОМОЧЬ ДУХОВНОМУ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЮ...

Гамлет у нас - прежде всего мужчина. Мужчина, воспитанный жестоким временем. Но еще и студент. И поумнее, чем все его сверстники. Его готовили на трон, он должен был управлять государством. А троном завладел цареубийца. Гамлет помышляет только о мести. Но он против убийства. И это его страшно мучает. Вот здесь, мне кажется, я нашел нужный внутренний ход.

Гамлеты, которых я видел, весь спектакль искали доказательства вины Клавдия, чтобы убить его и получить оправдание для себя, для своей мести. Я же ищу доказательства невиновности Короля. Я подстраиваю мышеловку в надежде убедиться, что он не виноват, чтобы не пролилась кровь.

< Когда Гамлету говорят, что повсюду бродит тень его отца, а это значит, что дух его не успокоен, я киваю головой, будто сам его вижу - а я действительно могу его видеть когда угодно! Мой Гамлет настолько ЛЮБИТ ОТЦА, так был к нему привязан, что может увидеть его в любую минуту. Позовешь его - и он появится. Но все это происходит в воображении Гамлета. По-моему, это очень ясная и внятная трактовка. И мне кажется, она - Шекспировская...>".

В первый раз Высоцкий сыграл Гамлета в 33 года, в последний - за неделю до смерти. Тише, тише, тише.