Михаил Ульянов

    Ульянов - Карамазов - глубина и страсть, широта - русское поле! "Ох, широк русский человек, широк, я бы сузил!".  Верит, что "воссияет истина на земле", в самом-самом конечном итоге. 
    

    Почему Ульянов в роли Дмитрия Карамазова был так убедителен? 
   

     Современный очень хороший режиссер Владимир Бортко ("Собачье сердце" (1988), "Бандитский Петербург" (2000), "Мастер и Маргарита" (2005)) поставил идеального "Идиота" с Евгением Мироновым в главной роли. Необычайно убедительны постановка и игра актеров. Но веры в происходящее на экране... мало. Инна Михайловна Чурикова выделяется из общего ряда, хотя прекрасно отработали все... С удивлением осознаёшь, что в самом-самом конечном итоге дело заключается не в актёрской игре и не в режиссерской работе. Читая Федора Михайловича Достоевского, можно поверить в то, что настоящий мир состоит не только из набора атомов, что есть какие-то точки, а, может, его пронизывает насквозь реальность совсем другого, высшего толка. И все, что происходит здесь, учитывает законы этой высшей реальности, потому что они заложены изначально. Можно снять фильм по всем законам кинематографического искусства, пригласив для этого высококлассную съемочную бригаду и действительно гениальных актеров, которые будут поистине творить чудеса! Но результат предсказать невозможно, потому что в общем деле примут участие и другие силы, другие обстоятельства. 
    

     На знамени нашего времени - начало XXI-го века - можно было бы начертать: "Блеск и Равнодушие", как во времена постановки "Братьев Карамазовых" с Ульяновым - 1968-69 годы - "Террор и Пламя". А Достоевский обнажает "нутро", выдаёт огонь (если он есть). А огонь, как известно, лучше добывать с неба. 

     Как сталинский режиссер Иван Пырьев сумел коснуться языков этого Божественного пламени - скрыто в истории, если это может поддаваться изучению. Возможно, работа над Достоевским стала искуплением и одновременно наградой за неунывающий дух. Равнодушным Пырьев не был. И Ульянов. Можно объяснить это тем, что существовала четкая идеология, и она забивалась в головы чугунным молотом. Никто не должен быть равнодушным, все должны бороться за идею, идею самую правильную, а, значит, общую для всех. Расплывчатости, двуликости места не было. Дух вытачивался и становился остро-организованным. 

     В начале 21 века царит так называемый плюрализм (множественность) идей. То есть правит вакуум, как полная свобода от всяческих основ. И человек, обретший эту небывалую независимость в выборе собственного пути, теряется без организующего голоса Великого Инквизитора. Одни замыкаются в своём мирке и тихо ненавидят другие и всё другое ("Другие"). Некоторые выбирают идейку для своего материального благополучия. Мы бы не дали скучать Фёдору Михайловичу, окажись он вдруг, здесь и сейчас, с нами!

    И при социализме-коммунизме сущность движения личностей к обособлению не менялась. Только на время все души были вольно или невольно привлечены к единой псевдобожественной идее объединения в коммунистические общины. И даже многие, сильные духом, такие, как великие актёры Михаил Ульянов, Кирилл Лавров, на некоторое время (длиною в жизнь!) поверили в эту идею. Их творчество во времена повальной "заточки" душ под единый образец служит примером не торжества "социалистического" гения, а победы не сломленного никаким политическим режимом свободного человеческого духа. Чем больше стесняют дух (как и материю), тем больше он рвется на свободу. И получается, что киногерой-колхозник середины 20 века выглядит глубоким, прекрасным человечищем, а исполнитель князя-Христа начала 21-го - тощим слюнтяем, ноющим о человеческих страданиях. Разве таким он виделся глыбе-Достоевскому? Лучше читать Маяковского.

   "Никогда ни на какое сочинение мое не смотрел я серьезнее, чем на это", - писал Достоевский о "Братьях Карамазовых".

    Он говорил о России, о человечестве в целом и более того. 

    Каждый рождается с семенами "иных миров". Если они найдут благодатную почву в душе человека, то принесут много плода или добрых вещей в мир. Но при обособлении от истины ("Что есть истина (Истина)?), семена Высшей Правды разрушаются, прийти на их место живому не дано, пустота заполняется оторванным от живых корней интеллектом (Иван Карамазов) или разгулом слепых страстей (Федор и Дмитрий Карамазовы). Вдали от Высших сил мир жесток и неуправляем. И не надо жаловаться на причиненный ущерб Тому, от Кого отказался.

   "Какие страшные вещи устраивает с человеком реализм!" (Дмитрий Карамазов).
    

    Но это именно БРАТЬЯ Карамазовы, в них сильна любовь друг к другу (даже в Иване), а, значит, и любовь к истине. И эта объединяющая сила не дает Мите совершить преступление, она выводит на путь очищения. 
    Дмитрий:
    - ТЫ веришь, что я убил отца?!
    Алёша:
    - НИ ЕДИНОЙ МИНУТЫ НЕ ВЕРЮ!!!
    

     И еще КРАСОТА. "Здесь дьявол с Богом борется, а поле битвы - сердца людей" (Дмитрий). Но, по Достоевскому, красота спасет мир, потому что она имеет высший корень, поэтому за нее и борются, а победит все равно Сильнейший. Не тот, кто бежит от красоты этого ЗЕМНОГО мира, но принявший и разделивший его горести и радости, как старец Зосима и как Дмитрий Карамазов. Дмитрий отличается от брата своего Ивана тем, что сохранил "детскость" души, он способен на великие чувства - любовь к Грушеньке, к братьям, к Богу и жизни Им данной. За эту любовь свою к Божественной красоте, к Божьему творению он будет оправдан и спасён.

    Говорят, Ульянов при работе над ролью Дмитрия Карамазова ориентировался на жизнь Владимира Высоцкого. Режиссер Театра на Таганке Юрий Любимов: "Миша человек аккуратный. А Владимир вразнос жил. Больной совершенно. Ему безразлично, жив он, нет ли… Да, может, безудержным прожиганием всей жизни он и помог Мише познать характер Мити, это бывает у актеров… Да, наверное, если бы я ставил «Братьев Карамазовых», то Митю бы, конечно, дал Владимиру, он ведь все время у нас в театре работал, как пришел и до самой смерти…Он был хорошим актером, но ценность его – в поэзии. А Миша – сугубо сосредоточенный профессиональный актер.

    Но профессионал-Ульянов ЖИЛ этими мгновениями, любовью и страданиями своими. 

    "Каждый за всех и за всё виноват", - говорит старец Зосима. И нет такой вещи, за которую Христос не может простить. Эта идея роднит Достоевского с древними богословам Оригеном, Иринеем Лионским, Григорием Нисским с их "всеобщим спасением" - учением, признанным официальной церковью еретическим.